Морфология кризиса

  Реальность скоротечна. Что было вчера - помнят единицы, что происходит сегодня - понимают лишь особо одаренные, что будет завтра - предсказывают фантасты. Каким оно может оказаться - посткризисное будущее? По просьбе "Итогов" на эту тему размышляют в своих эссе популярные российские писатели-фантасты Кирилл Бенедиктов и Сергей Волков Когда ученый-математик и по совместительству писатель-фантаст Вернон Виндж писал свое знаменитое эссе "Технологическая Сингулярность", он вряд ли мог представить, что путь к постчеловеческому будущему будет лежать через банальный экономический кризис. Воображение фантаста рисовало стремительное развитие искусственного интеллекта, поразительный симбиоз человека и машины, а все оказалось гораздо проще, если не сказать - примитивнее. Человечество действительно сделало огромный шаг - но был ли то шаг вперед, назад или (что скорее всего) в сторону - историкам еще предстоит разобраться. Несомненно одно - если бы не кризис, поразивший мировую экономику в 2008 году и разрушивший ее в течение следующих двух лет, этого шага не было бы сделано вовсе. Род людской продолжал бы чрезвычайно унылое восхождение к сияющим вершинам технического прогресса, медленно убивая свою родную планету, высасывая из нее все соки, отравляя воду и воздух. Сейчас уже никто не сомневается в том, что, хотя формальные признаки грядущих неприятностей фиксировались наблюдателями еще в 2007 и даже в 2006 годах, событием, положившим начало Великому Кризису, стал запуск Большого Адронного Коллайдера в августе - сентябре 2008 года. Запуску БАКа сопутствовала шумиха в СМИ: налогоплательщиков пугали возникновением в недрах подземного комплекса микроскопических, но способных к неконтролируемому увеличению черных дыр, образованием сгустков антиматерии и магнитных монополей, а также размножением страпелек. Поскольку для среднестатистического читателя газет, не говоря уже о среднестатистическом телезрителе, все эти термины звучали как китайская грамота, попытки алармистов заручиться поддержкой общественного мнения в борьбе против коллайдера успехов не имели. Вскоре после запуска БАК, так и не вышедший на проектную мощность, был остановлен из-за технических неисправностей. Никаких черных дыр или глюонной материи из его темных туннелей не изверглось (хотя, по слухам, зрелище шести тонн жидкого гелия, выплеснувшихся в подземелья в момент аварии, довело до инфаркта одного впечатлительного сотрудника ЦЕРНа). Только много позже выяснилось, что БАК все же подложил человечеству свинью поистине космических масштабов. Дело в том, что коллайдер был создан в основном для того, чтобы решить многолетний спор между сторонниками общей теории относительности и квантовой теории поля. Это не афишировалось, поскольку налогоплательщикам было бы неприятно думать, что за их кровные деньги физики пытаются удовлетворить свое досужее любопытство. Также не предавался огласке тот факт, что БАК справился с поставленной задачей в первые же секунды после запуска. Однако никто не ожидал, что эксперимент не только докажет справедливость теории суперструн, но и коренным образом изменит Вселенную. Все почему-то забыли о принципе неопределенности Гейзенберга, в соответствии с которым наблюдатель влияет на процесс самим фактом наблюдения. Если до запуска Большого Адронного Вселенная как бы пребывала в раздумье, не зная точно, какие принципы ею в действительности управляют, то первые же полученные учеными ЦЕРНа результаты заставили сделать выбор. Теория относительности была решительно отправлена в утиль; Вселенная с восторгом окунулась в океан одиннадцатимерного пространства М-теории Уиттена. М-теорию частенько расшифровывают как "магическую" или "мистическую" теорию. На самом деле магический элемент в ней только один: потрясающая способность мироздания изгибаться и менять свою форму под действием нематериальных факторов - например, страхов или желаний. Заурядный кризис неплатежей на ипотечном рынке США, значение которого было раздуто финансовыми спекулянтами и недобросовестными журналистами, немедленно превратился во всепланетное пугало. Причем истерия по его поводу нарастала как раз в те дни, когда был пущен, а потом остановлен БАК. Казалось бы, кому какое дело до американского ипотечного пузыря? Но страх, передававшийся подобно вирусу гриппа, сделал свое дело: недобросовестные заемщики, накупившие домиков в пригородах американских мегаполисов и не имевшие возможностей за них расплатиться, поставили на грань катастрофы весь мир. Сколько их было? Много, да, но уж всяко не миллионы. А даже если бы и миллион - как может один миллион человек, отказавшись платить по кредитам, ввергнуть в пучину кризиса не только самую богатую державу планеты, но и мощный Евросоюз, мировую фабрику Китай, нефтяную империю Россию? Но крах финансовых титанов Уолл-стрит заставил банкиров Европы и Азии вжать головы в плечи. Один за другим банки требовали от государства поддержки. Призрак государственного капитализма бродил по планете, пугая последних паладинов свободного рынка и либеральной экономики. Новый президент США велел выделить на борьбу с кризисом сумму, превосходящую годовой ВВП ста стран мира. Когда эти деньги провалились в бездонную дыру, были выделены новые суммы, и так продолжалось довольно долго. Печатный станок работал не переставая, пока зеленых бумажек с портретами президентов не было напечатано так много, что их перестали брать даже сомалийские пираты. Некоторое время мир еще держался на евро и юане, но возраставший с каждым днем страх обрушил и эти валюты. В сущности цивилизация пожала плоды, семена которых были посеяны еще в Средние века: процесс превращения денег из полновесных золотых монет в ассигнации, обеспеченные золотым запасом государства, затем в ничем не обеспеченные бумажки и в конце концов в электронные записи в международной финансовой сети начался давно, в конторах ломбардских купцов и лавках менял-ашкенази. Большой Адронный Коллайдер лишь поставил в этом процессе закономерную точку. Мир виртуальной экономики оказался чрезвычайно уязвим для виртуальных же угроз. Фактически на всех крупнейших биржевых площадках начала XXI века торговали не углеводородами, а страхами и надеждами. Фьючерсы отталкивались не столько от реальных прогнозов экономической ситуации (ведь само понятие реальной экономики стало оксюмороном), сколько от той виртуальной модели, которая имелась в голове у разработчика такого прогноза. Простой пример: падение цен на нефть, начавшееся с лета 2008 года, было вызвано отнюдь не ее переизбытком или открытием новых месторождений. Просто к июлю 2008 года разработчикам прогнозов стало ясно, что администрация Буша уже не начнет войну с Ираном, а стало быть, танкерам с нефтью, идущим через Ормузский пролив, ничего не грозит. Разработчики вычеркнули этот пункт из своих сценариев, и цена на нефть немедленно начала снижаться. А ведь в это время БАК еще не был даже запущен! Поэтому, возможно, правы те, кто считает, что человечество свернуло бы на ту дорогу, по которой идет сейчас и без БАКа. Крах мировой финансовой системы стал началом конца западной городской цивилизации. Люди толпами покидали мегаполисы: производство останавливалось, работать в офисе ­стало бессмысленно. Апокалиптические прогнозы "семи тощих лет", разумеется, под­твердились: в М-вселенной воплощаются любые массовые ожидания. Голод 2010-2017 годов пережили далеко не все; но те, кто прошел через эти испытания, вышли из них преобразившимися. Развитие сельского хозяйства, начавшееся с Великого Исхода белых воротничков, или, как презрительно называли их в те времена, "офисного планктона", из городов в деревни, привело к возрождению интереса к психоактивным растениям, многие из которых находились под запретом у предшествующей техногенной цивилизации. Псилоцибин, айяхуаска, ибога стали нашими верными спутниками, с помощью которых мы подобрали ключи к вратам древнего Эдема. Наша нынешняя аграрная цивилизация не отличается блеском и роскошью, которыми так гордилась погибшая культура Запада. Мы не запускаем в космос дорогостоящие челноки, не расщепляем атомное ядро и не пытаемся починить Большой Адронный Коллайдер, в подземных туннелях которого так хорошо растут священные грибы. Зато мы живем в мире со своей планетой, мы вернулись на путь, утраченный когда-то во тьме веков, и на этом пути нас ждут удивительные открытия.                        Её величество спираль История человечества - это история технического прогресса, стоящего на службе мрачного бога войны Марса. Спор стрелы и щита когда-то сдвинул прогресс с мертвой точки. Лучи зеркал Архимеда озарили ему путь, аркабаллисты и онагры забрасывали прогресс на тысячу шагов и более, "греческий огонь" выжигал ему дорогу, и по ней железной поступью шли во все края света легионы Рима. Но вот рога гуннов Атиллы разбудили спящий Борисфен, и античный мир содрогнулся, готовый стоять на смерть, но уже знающий, что смерть эта будет напрасной. Темные века кровавой вуалью окутали Европу, и под этим покровом прогресс уснул, как засыпает без солнца виноградная лоза. Моровая язва шагала по планете, мерно взмахивая косой, и мортусы крюками волокли тела умерших, громоздя из них на радость воронью скорбные курганы. Долгие столетия продолжался тот сон, но вот, окутанный клубами едкого дыма, испачканный красками, злой и веселый, явился Ренессанс, и спящий прогресс получил чувствительный пинок от Бертольда Шварца. Он полетел вперед вначале со скоростью пушечного ядра, затем чайного клипера, а впоследствии и решетчатого чуда братьев Райт. Впрочем, мы забегаем вперед. К Первой мировой войне человечество подошло вооруженное паром, электричеством и пироксилином. Броненосцы, облаченные в доспехи из бессемеровской стали, утюжили океаны. На полях сражений хрипло гаркали чудовищные орудия. Потрескивали антенны беспроволочного телеграфа, хрипели фонографы, трезвонили телефонные аппараты. По дорогам еще вальяжно разъезжали паровики, но их участь уже была предрешена, и наглые мотоциклетки, отчаянно треща моторами, спешили похоронить паровых монстров. А в тиши кабинетов и преисподнях лабораторий одержимые, полубезумные Парацельсовы гномы, эти верные слуги и рабы прогресса, уже создавали новые ужасные чудеса, которым предстояло родиться в грядущем, ХХ веке. Баллистические ракеты еще не взмыли в воздух, еще не был открыт загадочный плутоний и не светились экраны телевизионного приемника, но прогресс остановить было невозможно, а стало быть, появление всего этого и многого другого стало неизбежностью. "Период генерации" продолжался до сороковых годов неспокойного ХХ века, который в будущем обязательно назовут Великим за те тотальные изменения, что он привнес в жизнь всего человечества. Затем, после Второй общемировой бойни, начался "период воплощения". Цивилизация торопилась сделать материальным все, что придумали гномы. Самих гномов вознесли до горних высей - и под шумок забыли поймать после очередного броска в синеву. Мрачные небеса над Хиросимой и Нагасаки озарились отблесками адского пламени, и прогресс, умилостивленный этой жертвой, перешел на сверхзвуковую скорость. Бернард Шоу грустно шутил, что разумный человек приспосабливается к миру; неразумный - упорно пытается приспособить мир к себе. Поэтому прогресс зависит от неразумных людей. Ему вторил тощий человек по фамилии Ганди: "Цивилизация в подлинном смысле слова состоит не в умножении потребностей, а в свободном и хорошо продуманном ограничении своих желаний". Эмиль Золя уточнил: "Даже ничтожный прогресс требует долгих лет мучительного вызревания", а подытожил все давно почивший граф Толстой, предостерегший: "Цивилизация шла, шла и зашла в тупик. Дальше некуда. Все обещали, что наука и цивилизация выведут нас, но теперь уже видно, что никуда не выведут: надо начинать новое". Однако инерция - великая вещь, почти такая же великая, как свойство истории двигаться вперед не линейно, а по спирали. Марс хохотал в своих чертогах, а у него под ногами трещали кости Земли, терзаемые подземными ядерными взрывами. Чтобы заглушить этот хохот, Хрущев стучал ботинком по ооновской трибуне, но в темных глубинах океанов скользили атомные левиафаны, и в их ракетных шахтах дремал Страшный суд. Человечество то подходило к роковой черте, то на несколько шагов отдалялось от нее. Когда это произошло впервые, впервые снизилась и скорость прогресса. Затем началось торможение… Спор стрелы и щита закончился - победила смерть, отложенная как штраф в хоккее. ХХ век катился к закату. Монетаризм расправлял свои зеленые крылья. Словосочетание "золотой миллиард" отныне становилось не только синонимом богатства, но и означало принадлежность к касте избранных. Там, за новой Мелиановой завесой, из гномьих сундуков выскребали последнее. Кодом эпохи стал почти расшифрованный генетический код. В двери стучалось будущее. Век новый, ХХI, век надежд и "сбычи мечт", встречали как дорогого гостя. Мир затаил дыхание. "Пять, четыре, три, два, один! С Новым веком!" Но вместо озаренного светом Великой мечты прекрасного лика в дверь просунулась бородатая харя старого знакомого. Марс снял шлем, утер потную лысину и вытащил из мешка с подарками видавший виды меч. И рога новых варваров затрубили над миром - или это был гул турбин "Боингов", врезавшихся в небоскребы Всемирного торгового центра? Человечеству, загипнотизированному стеклянным телевизионным оком, не было дела, кто кем виляет - собака хвостом или хвост собакой. Дым от горящих иранских скважин заволок небо новой эры, и хрипящий в петле Саддам Хусейн так и не узнал, что же за оружие массового уничтожения он создал. Деньги устали править миром. Впрочем, они лукавили. Ядерный джинн по-прежнему дремал в шахтах, а значит, Дагор Дагорат никто не отменял. Круг замкнулся. Спираль оказалась лентой Мебиуса. Кому нужна нефть, когда можно торговать системами ПРО? Новое средневековье воцарилось на планете, и геополитические ножницы защелкали в руках хитроглазых портных. Они шили белыми нитками, но всякий знает - нет ничего более постоянного, чем временное. Вскормленные зеленым орлом молодые азиатские львы алчно обнажили клыки, но молодость глупа. Когда стало ясно, что они лишь догоняют тень давно ушедших времен, миллиарды голодных смели маленькие, но очень современные технотронные армии, и там, где еще вчера лощеный клерк встречал день в окружении мерцающих мониторов, овеваемый искусственным ветерком кондиционера, встали руины, а пространства между ними заполнили рисовые поля. Космос отдалился и подобно Валинору стал чем-то за гранью мира и понимания. Генетический код плавно - через "Код да Винчи" - превратился в забавную сказку. Слово "нанотехнологии" стало ругательством. "Гелий-3" и "управляемый ядерный синтез" - абракадаброй. Моровая язва вновь зашагала по планете, и вновь звенела коса, собирая обильную жатву. Казалось, рассвета уже не будет. Но долгими зимними вечерами при свете масляной коптилки седые старцы собирали вокруг себя детей и рассказывали чудные истории про какие-то "медицину", "образование" и "пенсии". Дети вырастали. Одни шли в кузни, где на древних станках точили детали к автоматам, другие брали эти автоматы и под знаменами своих сюзеренов обретали на бранном поле кто славу, а кто бессмертие в Вальгалле. Но были и такие, кому слова старцев западали в души, и они искали знания о прошедших временах, не зная того, что исканием своим вновь делают из бесконечной ленты спираль. Анатоль Франс, автор гениального "Острова пингвинов", очень верно заметил: "Будущее - в настоящем, но будущее - и в прошлом. Мы создаем его. Если оно плохо - это наша вина".